Спектакль «Тихий час» идет днем, освобождая место для вечерних показов в театре «На Литейном». Зимний день в Питере подчас как вечер – еще не рассвело и уже не рассветет. В дневных сумерках так приятно вздремнуть в троллейбусе, метро, театре. Но на «Тихом часе» никак не получится погрузится в сон. Потому что вы все время будете менять места действия, где-то сидеть, где-то танцевать, слушать.
Спектакль – совместный проект У театра – профессионального театра глухих и слабослышащих с театром «На Литейном». Актеры разных театров внутри одного сочинения, которое идет одновременно и на жестовом, и речевом языке. Лаборатория придумывания спектакля называлась «ГАП», в переводе с жестового – «Я буду», как пишут в программке. «У театр» появился в 2023 и состоит из выпускников курса Екатерины Мигицко в РГСАИ – специализированной академии искусств. Театр слабослышащих и глухих имеет в запасе спектакль «Как это сказать» и иммерсивную прогулку на русском жестовом языке «Ощути науку» по выставке в Манеже «Политехнический музей: создавая настоящее». Обещают, что даже если вы не владеете РЖЯ (русским жестовым языком), то все поймете. Я не владею РЖЯ, но считываю значение бытового жеста. Поэтому шла на спектакль, не страшась его не понять. Театральный язык обладает универсальностью: даже если не услышишь или не увидишь, что-то поймешь и оценишь. Режиссеры Борис Павлович и Екатерина Мигицко создали спектакль как путешествие по мирам снов: зритель переходит из одной локации в другую, и каждая из них становится отдельным сном.
Задавая нам вопрос, что такое сон, актеры записывали ответы в блокноты, потом мы смотрели на практическую реализацию снов: сон – забвение, сон – мечта, сон – отдых. Актеры разматывали перед нами ленту с вопросами, как бегущую строку или подстрочник к своему молчанию: «Запоминаете ли вы свои сны? Нравился ли вам тихий час в детстве? Спите ли вы днем? Какой ваш самый запоминающийся сон? Верите ли вы в вещий сон?». Мы погружались в их сны. Просто сны людей. Веселых, раскрепощённых, желающих с нами поговорить о снах и мечтах, а не об особенностях произнесения или восприятия.
Стильный спектакль, где все актрисы в платьях жемчужного цвета разных оттенков, туфлях на каблуках, а актеры в модных костюмах светлых тонов. Художник-постановщик Ольга Павлович нескольким штрихами подчеркнула общее настроение – роскошь, умиротворение, красота. Городские фланеры или летние люди на оживленной вечеринке по случаю премьеры. Они всматриваются в нас, улыбаются. Мы всматриваемся в них, пытаемся понять.
Спектакль состоит из цепочки снов-этюдов, эпизодов, связанных между собой скорее идеей места, чем сюжетом. В зрительном зале разыгрывают сны о больших красивых пространствах или сны о театре. В фойе с колонной – сны о танцах. В буфете – сны о встречах и свиданиях и о попытках найти язык взаимопонимания. Эту главную тему в совместном спектакле нельзя обойти, но раскрывают ее тоже через сон-явь, сон-мечту. Объединяющим элементов становится «Moon River» Генри Манчини из фильма «Завтрак у Тиффани». Она звучит в том или ином виде в каждом пространстве: то ее ставят фоном к появлению актрисы в образе Одри Хеберн, то на виниловом проигрывателе, который выносит очередной мечтатель. Диегитическая «Moon River», та которую слышат не только зрители, но и персонажи внутри сюжета, определяет настроение для нас всех.
Какое-то время я еще буду ассоциировать «Moon River» только с этим спектаклем, а не с «Завтраком у Тиффани». Ближе к финалу эта мелодия, навязчивым рефреном сопровождавшая весь спектакль, была исполнена хором актеров театра На Литейном и как-то перестала раздражать. Появление трех Одри Хеберн в узнаваемых коктейльных платьях из фильма вызвало уже улыбку. Сон как мечта. Те, кто не мечтал увидеть себя на Нью-Йоркской улице с круассаном и кофе возле магазина «Тиффани», наверное, много упустил. Хотя есть и другие мечты-сны. Сны о возвращении умерших близких, о летнем море, о страхе провала в неизвестной пьесе, когда ты актер не знаешь ни своих реплик, ни партнершу.
Спектакль говорит с нами на понятном языке, хоть и использует жестовый. Пригодится способность воспринимать театр не только на сцене – за рядами кресел видеть море. А в многократном восклицании «А» с разной интонацией расслышать интеллектуальный диалог.
В одном эпизоде молодой человек отчаянно и возвышенно что-то показывал девушке в красивом платье, раз за разом разводил руками, поднимал их вверх, открывал рот и смеялся, губы его складывались какие-то слова, но пока не очень для меня различимые. А девушка смеялась, кивала и говорила: «я тебя не понимаю, я тебя не понимаю». Но выглядели они счастливыми и гармоничными. Ее смех, его взмахи руками, все хорошо. Пока кто-то не решил вмешаться и объяснить парню, что она его не понимает и нечего приставать. Случилась драка. Прямая отсылка к нашему восприятию: мы думаем, что язык жестов для нас непонятный, мы не стараемся прочитать по губам, что они говорят. Мы (ну ладно, я) смущенно отводим взгляд, когда видим глухих. Почему? Страх быть непонятым или страх не понять другого. Жестовый язык развивается как любой другой, там есть сленг и привычные нам жесты, означающие для всех нас одно и тоже. В другом эпизоде актриса вдруг заговорила на языке «сяпа-сяпа». Все, что она произносила, состояло из повторов этих двух слов. По-разному интонированные, они уже могли складываться в какие-то предложения. Казалось, еще чуть-чуть и начнешь понимать. Оказалось, что именно как «сяпа-сяпа» слышит речь слабослышащая актриса. Что-то детское в этих словах подкупало искренностью и незамысловатостью. Почему бы «сяпа-сяпа» не стать универсальным языком? Если бы основным достижением человека стала способность понять другого, мы были бы счастливее.
Подробнее о спектакле «Тихий час» Оригинальная статья