Сочинить новое или переработать старое, используя уже нажитый культурный капитал, привлекая внимание к деталям и выделке материала, а не к фабуле и драматургическим приемам? Что позволяет театру быть по-настоящему современным – сюжеты, язык, конструкция пространства, работа с техническими приспособлениями или неожиданные трактовки? Может ли что-то важное сообщить о сегодняшнем дне спектакль, сосредоточенный на событиях прошлого, да еще и довольно легкомысленных?

Санкт-Петербургский театр на Литейном решил отметить свою 115-ю годовщину премьерой. «Гран-гиньоль, или Театр ужаса и смеха» сочинили Константин Рубинский и Максим Максимов (либретто), Максим Кошеваров и Александр Маев (музыка) и Сергей Морозов (постановка), удержавшись на тонкой грани между демонстрацией старины и капустником на темы истории труппы.

«Гран-гиньоль» заявлен в афише как «музыкальный детектив», но ни музыка (премилая, исполненная вовлеченным в действие инструментальным квинтетом), ни расследование экстремальных происшествий не становятся основой сюжета спектакля. Под многочисленными масками – гиньоля, сентиментальной мелодрамы, пародии, уважительной стилизации – прячется классический водевиль о закулисье, топосе превращения реальности в искусство. Путешествие в вымышленное прошлое позволяет не ограничиваться подражанием или имитацией документального театра. Можно смешать факты (театр в помещении бывшей конюшни и манежа, гиньоль как основа репертуара) и контекст декадентской эпохи (мода на саваны и щекотание нервов, подражание французским образцам), но главное – расширение культурного субстрата в обе стороны от заветной даты открытия театра (1909 год) тоже ничему не противоречит. Не заимствования, но аллюзии царят на сцене. Отголоски «Без вины виноватых» и «Страшной мести» смешиваются с аллюзиями на реальные биографии (молодой доктор из Таганрога обретает счастье в любви с непостоянной капризной актрисулей); репризы и гэги о подмене реквизита настоящими предметами перемежаются патетическими речами о судьбе театра; и все это щедро сдобрено куплетами и танцами. Авторы, как и их герои, много внимания уделяют клюквенному соку, однако ирония второго уровня заставляет режиссера и художников и самую клюкву превратить в бутафорскую, колышущуюся в корзине реквизитора и сторожихи Марфы Овсовой (Татьяна Тузова) единой массой, не способной превратиться в сколько-нибудь достоверную кровь.

Или способной – в воображении зрителя? «Гран-гиньоль», пра-пра-пра-дедушка нынешнего Театра на Литейном, сразу после открытия специализировался на хорроре. Маньяки, душегубы, стрррррашные преступления на почве стрррррррасти, постыдные и притягательные картины пыток влекли именно своей ненатуральностью и гипертрофированностью, маскирующей беспросветно и беспрерывно кровоточащую реальность. Но те же артисты труппы Вениамина Казанского, прозрачно переименованного авторами пьесы в Николая Казанцева (Сергей Шоколов), на соседней площадке давали беззаботные комедии, предлагая и такой способ победы над охватившим мир безумием. В сегодняшнем премьерном «Театре ужаса и смеха» оба элемента смешались на одних подмостках, и над наивными призраками с топорами в голове можно от души похохотать.

Взгляд из настоящего в прошлое, который театр предлагает зрителю, наполнен любовью и принятием. «Гран-гиньоль» – и пьеса, и спектакль – лишен модного врожденного порока иронической дистанции от предмета. Сентиментальность Овсовой, декадентские эротические грезы драматурга и мецената князя Дондук-Засекина (Сергей Гамов), восторженная взнервленность режиссера Волобуева (Николай Краснопёров), наивная бесталанность премьера труппы Валентинова (Павел Путрик) и сыщицкая неудачливость старого служаки Кондрашкина (Вадим Бочанов) сыграны без всяких скидок на условность жанра. Персонажи поданы в лучших традициях психологического театра, опирающегося на присваивание сиюминутному существованию континуального опыта прошлого (и будущего, ретроспективно опрокинутого на судьбу персонажей, живших больше века назад). Единственный антагонист в пьесе, цензор Редкозубов (Игорь Милетский), в своем морализаторском государственническом раже также не анахроничен, но вечен.

В отличие от хорроров 1909 года, честно предназначенных для щекотания нервов, гиньоль сегодняшний – развлечение в первую очередь интеллектуальное. Зрительский и читательский опыт позволит насладиться и сюжетом (одновременно детективным, мелодраматическим и ностальгическим), и тонкой игрой, которую ведут авторы спектакля. Просвещенный зритель порадуется встрече с кругом виллис из наиклассичнейшего балета «Жизель» и с хором лондонских зевак из мюзикла «Джекилл и Хайд», скрытым цитатам из Пушкина рядом со стилизованным текстом вставной пьесы ужасов «Душегуб с Галерной». Мир «Гран-гиньоля» в Театре на Литейном устроен самым гармоничным образом: даже интриги и профессиональная ревность артистки второго положения Миловидовой (Наталья Ионова) к примадонне Куницыной (Мария Овсянникова) разрешатся ко всеобщей радости хэппи-эндом и положенными по лекалу финальными куплетами. Под копытами призрачного Пегаса, талисмана и защитника труппы, потеряет память цензор: теперь он может присоединиться к общему хору, запреты посрамлены.

Но благодаря памяти настоящей, а не той, что мелочно перечисляет нарушения, в спектакле прорастает и настоящая, а не формальная современность. Она опирается на прошлое, не презирая его, умиляется старомодным платьям и накладным усам, не пугается грубо размалеванных лиц, нарочито утрированных интонаций, заигрываний с публикой. И клюквенный сок оказывается чрезвычайно полезен для здоровья.

Подробнее о спектакле «Гран-Гиньоль, или Театр ужаса и смеха» Оригинальная статья