Top.Mail.Ru
КУПИТЬ билеты
«Фантазмы закулисья. «Театральный роман» в Театре «На Литейном»
Пресса «Театральный роман» М. Булгакова
Автор: Соколинский Е.//Страстной бульвар. 2014. №6-156   
С «Театральным романом» Михаила Булгакова у Игоря Ларина давние отношения. В начале 2000-х он написал инсценировку, но проект спектакля не осуществился. Год назад репетировал «Роман» в Театре им. Ленсовета - работа прервалась на этапе комнатного прогона. В 2002 г. Ларин снялся в телевизионном фильме по незавершенному роману Булгакова (реж. О. Бабицкий и Ю. Гольдин). Играл Максудова. Актер внешне похож на Булгакова. В том фильме была замечательно передана атмосфера театральной фантасмагории с макаберным оттенком. Булгаковских героев играли: З. Шарко, Э. Виторган, В. Золотухин, О. Мысина, В. Смирнитский и др. Один Максим Суханов - Иван Васильевич чего стоил!
В телевизионном варианте отразился трагикомизм Театра - в нынешней премьере Театра «На Литейном» - безумие и чертовщина Театра. Читателям романа Булгакова памятно, как артист Петр Бомбардов знакомил неофита Максудова с картинной галереей Независимого театра. Ларин - актер и режиссер гротескный, буквализма не терпит. В спектакле, оформленном Анной Лавровой, Сергей Гамов (Бомбардов) называет конкретные имена (Сары Бернар, Мольера, главы пошивочного цеха), а на нас смотрят морды чудовищ с рогами, хоботами и прочими атрибутами нечисти. Бомбардов -Вергилий Максудова в «адском» театральном царстве - и сам какой-то оборотень. То является персонажем Мольера, то Борисом Годуновым. Театр, в принципе, от Лукавого, а не от Комитета по культуре.
В других эпизодах серой не так явственно попахивает, но фантастичность тоже бьет ключом. Лучший эпизод спектакля - диктовка пьесы в «предбаннике» Поликсены Торопецкой, верной помощницы Аристарха Платоновича. Прототип ее - Ольга Сергеевна Бокшанская, чьи письма к Вл.И. Немировичу-Данченко впервые изданы в 2005 г. и переизданы в 2013-м. Разумеется, театр не пытался придать Торопецкой черты оригинала. Любовь Завадская - ведьмочка, извивающаяся женщина-змея в обтягивающем черном платье, инфернальная и при этом обольстительная. Скучный процесс тюканья на машинке трансформируется в неистовый концерт для фортепьяно с телефоном. Торопецкая печатает и одновременно отвечает на звонки, сидя, лежа, изогнувшись. Стол-фортепьяно ездит по сцене, как ступа с Бабою-Ягой. На лице у актрисы ликование с известным садизмом. Особенно когда нужно для анкеты выяснить дату рождения у приторно восторженной актрисы Пряхиной (Тамара Шемпель). Пряхина, возмущаясь, внезапно переходит на монолог из «Пира во время чумы», затем сбивается на «Чайку» и «Бесприданницу». Впрочем, кто из них (Пряхиной и Торопецкой) более сумасшедший, трудно сказать.
Чем более именит театральный деятель, тем больше в нем проявляется безумие (по Ларину, само собой). У Булгакова Иван Васильевич, основатель Независимого театра (почти Станиславский), мягко говоря, странен. На Литейном он (Александр Рязанцев) представляет собой смесь роденовского Мыслителя с говорящим попугаем. Заботливая тетушка Настасья Ивановна (Елена Ложкина) накрывает его с головой пледом, чтобы не болтал круглосуточно. Отбросив плед, Ложкина счищает пылинки щеточкой с гениальной головы, поворачивает ее (голову), словно орудийную башню. Гигант Театра получает возможность вещать. Подчеркнутая значительность каждого слова, помноженная на импозантность артиста, удачно оттеняет ахинею, которую он несет.
Появление великого режиссера в театре приводит к окончательному выветриванию здравого смысла на совещаниях и репетициях. Обсуждение пьесы Максудова «Черный снег» советом основоположников выливается в украинскую вакханалию с песнями и плясками в стиле «Запорожца за Дунаем». Ведь действие драмы происходит в Киеве. Уже повод. Молодые дарования не лучше маразматирующих старичков. Режиссер Фома Стриж (Евгений Тележкин) увиден как бы глазами старомодного Ивана Васильевича: красногвардеец с тремя винтовками, окровавленной повязкой на лбу, пулеметной лентой через плечо, позже на костылях. Словом, комиссар, сеющий смуту в Театре. У основоположников безумие архаично-элегическое - у молодых брутально динамичное. Стриж на Литейном - современный режиссер-авангардист. На репетиции молодые актеры, отталкиваясь от фразы про испанские серенады, разыгрывают «дикое» шоу в псевдоиспанском духе с фламенко и боем быков. Получается, старый театр с этюдами, не имеющими отношения к пьесе, уводит от сути в одну сторону, а новый, музыкально-акробатический, - в другую. Забитый драматург робко спрашивает: «А что, на репетиции текст автора полностью не имеет значения?» Вооруженные сегодняшним опытом, мы можем ответить Максудову: «И на спектакле тоже не имеет». Правда, сам Ларин текст Булгакова блюдет, насколько позволяет специфика сцены, однако изрядно расширяет. Капустничная стихия прозы подталкивает к театральным пародиям.
В Независимом театре (по Ларину) постоянно репетируют: «Гамлета», «Ромео и Джульетту, «Отелло», «Грозу», причем подчеркивается мотив старения труппы. Плотненькие старушки играют Джульетту, Офелию и других молодух. Для МХАТ булгаковской эпохи, послужившего прообразом Независимого театра, это было актуально - для сегодняшнего театра не очень. Тем не менее, сценарий спектакля прореживается пародийными вставками. В них почтенные дамы с жуткими актерскими штампами разыгрывают эпизоды из трагедий Шекспира и драмы А.Н. Островского. А рядом с актерскими дуэтами (плюс неизменная женская статуя) скачут, как рефери во время боксерского поединка, режиссеры: кузнечик с усами Ильчин (Александр Безруков) и «деловая женщина» Евлампия Петровна (Ирина Кушнир). По первости смешно, но на третьем-четвертом отрывке хочется поубавить Шекспира и Островского. Помню, до слез хохотал, когда Ларин в моноспектакле «Разбился я с театром» один «показывал» сцену прощания Катерины и Бориса. Диалог становился совершенно абсурдным. Интонации возникали неожиданные, неуместные. Здесь восемь актеров и актрис не так смешны.
Жаль, что Ларин-режиссер свел до минимума активность на площадке Ларина-актера. Максудов в постановке - единственный здравомыслящий человек, он почти бессловесно выражает разные оттенки изумления. Ларин, как правило, сидит сбоку в качестве персонажа-наблюдателя и режиссера-наблюдателя. В общем-то, спектакль и про него тоже. Так уж получилось, Ларин всегда был кошкой, которая «гуляет сама по себе», хотя и случались опыты руководства в Петрозаводске, Магнитогорске. Возглавив Театр на Литейном, Ларин пытается понять законы этого театра, психологию труппы и наверняка многому удивляется. Как руководитель Театра на Литейном Ларин «чадолюбив», дает возможность поиграть всей труппе, включая и тех, кто почти не занят в репертуаре. Спектакль начинается с выхода знакомых Максудова, напуганных возможной ответственностью за его самоубийство и подозрительную рукопись. Эта же компания превращается в скучающих братьев-писателей. Есть еще ошалевшая толпа у окошечка администратора Фили.
Эпизодических персонажей в «Театральном романе» много, и нет возможности о них говорить отдельно. Из группы «злопыхателей» крупным планом подан только литератор Ликоспастов (Сергей Заморев), норовящий каждые пять минут почеломкаться с ненавистным Максудовым. Образ психологичный, выхваченный из жизни. В массовых сценах выразилось отторжение «друзей» Максудова от его жизни, смерти и творчества. Столь же необычной на фоне остального ансамбля выглядит и манера игры Ларина, правда, сильно усеченная по сравнению с его моноспектаклями. Максудов-Ларин - человек между жизнью и смертью. Мрачно-тяжелый, заторможенный, с неподвижным лицом. Только один раз он вскрикивает: «Я новый, мой взгляд остр и свеж!»
О чем же получился спектакль? Недавняя версия «Романа» Мастерской Петра Фоменко - как бы прощание Мастера (с рефреном «Меня скоро не будет»). Премьера на Литейном в целом не столь драматична, особенно если не выискивать подтекст. Однако траурный финал из телевизионного фильма почти без изменений перешел в спектакль.
В пылу этюдного метода Иван Васильевич хочет найти самого натурального покойника и обнаруживает «типичного покойника» именно в Максудове. В фильме Ларин с «проживанием» ложится в настоящий красный гроб. Здесь его вводят в черный кабинет-склеп и оставляют наедине с гипсовой статуей и поминальными цветами.
Самоубийство Максудова в постановке вроде бы указывает на повсеместное убиение Театром автора. Или мне так кажется? Я болею за судьбу современного драматурга. Зритель в массе своей подобную мысль вряд ли вычитывает. Тем более, под занавес, избавившись от автора, деятели Независимого театра весело пляшут. На первом плане оказывается комическое, капустничное. Публика довольна. Зачастую она впервые слышит остроумнейший булгаковский текст, с радостной дрожью раскрывает для себя тайны закулисья и смеется режиссерским выдумкам. Да, на премьере не слишком ощущаешь болезненно-щемящую любовь Булгакова к Театру. Любовь несмотря ни на что. Но времени-то сколько прошло с 1937 г., когда автор оборвал свою рукопись! Естественно, любовь частично ужалась.
При этом не исчезает любовь театров и зрителей к самому Булгакову. Нынешней осенью в Петербурге три новинки по Булгакову: помимо «Театрального романа» «Дни Турбиных» (Мастерская Г. Козлова) и «Дон Кихот» (Театр им. Ленсовета). Глядишь, кто-нибудь вспомнит и «Блаженство», «Багровый остров», «Зойкину квартиру»...