Top.Mail.Ru
КУПИТЬ билеты
«Водевиль есть вещь»
Пресса «Где мой Париж?» К. Манье
Автор: Циликин Д.//Деловой Петербург. 2012. 5 мая.   
Значит, так: кладем в кастрюлю художника-неудачника, к тому же обедневшего графа, добавляем его любовницу-манекенщицу, туда же следует всыпать другого ее любовника-коммерсанта, его ханжу-жену и дуру-дочь. Потому что манекенщица измыслила поправить дела молодого дружка за счет немолодого, женив первого на дочке второго.
Для каковой цели художник снимает шикарную квартиру, дабы пустить пыль в глаза будущему тестю. По такому случаю нужно покрошить прислугу — незадачливую провинциальную девчонку. Для остроты прибавить страстную испанку — еще одну пассию любвеобильного буржуа. Залить густым бульоном реприз, заправить измельченным в блендере пучком пряных сюжетных поворотов и квипрокво, варить, помешивая и все время увеличивая огонь. Получится пьеса Клода Манье «Блэз» (так зовут художника).
Пьеса написана в 1959 году и с тех пор всюду нарасхват, в том числе, едва ее перевели на русский, в наших провинциальных театрах и антрепризах. Немудрено: отлично изготовленная комедия положений, она прямо-таки гарантирует публике вечер, проведенный со всей возможной приятностью. Однако Наталья Леонова — слишком думающий режиссер, чтобы взяться за такой материал лишь ради легкого и непритязательного успеха. Она затеяла на основе этой развеселой мишуры игру с одним из главных русских культурных мифов — мифом о belle France, о блистательном Париже. Периодически головокружительный галоп останавливается, замирает, и «за кадром» звучат стихи. Самых разных поэтов, от Аполлинера до Мережковского, но все про Раris, который конечно же — синоним Раrаdise. То есть рая.
Рай возникает и в проекции прямо на выгородку квартиры (сценограф Юрий Сучков) кинохроники: улицы, машины, косые струи дождя. А иногда стихами вдруг начинает говорить Блэз — что сразу переводит его в другое измерение, превращает условный типаж «художник» действительно в художника.
Притом весь этот поэтический пласт спектакля лишь оттеняет, но не утяжеляет упругую комедийную ткань. В отличие от обычного антрепризного мыла атмосфера в «Где мой Париж?» свежа и легка, чувствуешь: актеры работают не за барыш, пребывание на сцене доставляет им нескрываемое удовольствие.
А это ведь единственное условие, при котором удовольствие от водевиля испытывает и зритель. И он его таки испытывает: разве можно без удовольствия наблюдать за красоткой Женевьевой (та самая манекенщица, ее играет Варвара Щербакова) — длинноногой, с развинченно-кокетливой пластикой, меняющей элегантные туалеты в духе пеку lоок Диора? (Художник по костюмам Яна Глушанок.) Или за буржуазной семейкой: Сергей Гамов изображает своего мсье Карлье с настоящим каскадным блеском, его достойные партнеры — Тамара Шемпель, жеманная стареющая мадам Карлье, и Ольга Иванова, сделавшая их дочку Лауру прямо-таки солнечной идиоткой. Есть еще хозяйка квартиры — драматург рекомендует ее «взбалмошной женщиной», и Любовь Завадская эту взбалмошность уморительно играет, не теряя притом красоты и обаяния. А Вера Миловская, актриса на возрасте, оправдывает свое парадоксальное назначение на роль «прекрасной испанки» бесстрашной буффонадой: ее Пепиту посреди зажигательных танцев с кастаньетами подстерегает то судорога, то приступ радикулита.
На этом разудалом фоне Сергей Мосьпан — Блэз и Мария Овсянникова — горничная Мари, ловко отыгрывая все гротесковые ситуации, подпускают где надо и точно в меру лирических красок: кастрюля ведь подогревается в том числе зарождающимся между молодыми героями чувством. Герой «Горя от ума» утверждал: «Водевиль есть вещь, а прочее все гиль». На Литейном все прочее в афише отнюдь не гиль, но эта премьера — да, вещь. Вполне симпатичная.