Top.Mail.Ru
КУПИТЬ билеты
Вся Россия в сундуке
Пресса «Мандат» Николая Эрдмана
04.03.2020 Автор: Надежда Таршис // http://ptj.spb.ru/blog/vsya-rossiya-vsunduke/   

«Это ж надо — так миновать эрдмановский текст!» — туплю я зло и чуть ли не весь первый акт, сидя на премьере «черной комедии» в пятницу 13 марта, в високосный год, накануне карантинизации. И вот оказалось: постановщик нащупал свой путь, и спектакль к чему-то привел-таки своих зрителей.


Та взболтанность, что отличает сегодняшнее состояние умов наших сограждан, далека от эрдмановского карнавала. Афористичные, только что не цирковые репризы его мещан «нам и не снились». Но похоже, похоже! Карл Маркс оборачивается (в буквальном смысле) — «Верую, Господи, верую!»; Ленин — Николаем Вторым. Эти кульбиты «для дома» и «для службы» сегодня, впрочем, «сняты». Сейчас все уживается разом — и то, и это, и третье.

Перечитала пьесу: неугомонный словесный аттракцион вызывает что-то вроде отстраненной зависти. Былая четкость давно выдохлась, и желчный драйв гаснет — он остался там, в 1925-м, в мейерхольдовском спектакле.

Но надо было, чтобы прошли эти почти 100 лет. И сам этот перепад — от очевидного карнавала с перевертышами и переодеваниями к новой растерянности, взболтанности и апатии — начал искать себе выражение в театре.

Все это — не что иное, как попытка вспомнить в наше, и правда, взбаламученное странное время, что история все же существует. Собственно, театр уже давно пытается сводить концы с концами: смыкает начала столетий, отмечает 100-летие революции. Правда, порой вместо сопряжения времен получается сидение на двух стульях — как, скажем, внезапный суровый сталинский гламур богомоловской «Славы» в БДТ. Есть и другие примеры.

И вот дошло дело до «Мандата». Денис Азаров категорически не хочет ограничиваться искрометностью эрдмановских диалогов. Создается впечатление, что он приглушает самоигральные шутки — вытягивая мотивы, сегодня более существенные. Молодой Эрдман в своей первой пьесе явно равняется на Фонвизина, при этом мотивы Гоголя, Достоевского не случайны и в спектакле обращают на себя внимание. Исторический переворот в Отечестве масштабен — сколь бы ни были мизерны Гулячкин и компания. Более того: полное низведение «маленького человека» до уровня пустейшего, буквально полого Гулячкина становится жутким знамением эпохи.

Отдельный и мощный мотив в спектакле — служанка Настя, она же, волею сюжета, «халиф на час», явившаяся из сундука великая княжна Анастасия Николаевна (Кристина Шелобкова). Никакого «жанра»! Хозяева ею помыкают, буквально поминутно швыряют ее на пол — и она, с лицом, измазанным скорее кровью, чем помадой, с высоты своего немалого роста многажды смертельно грохается на пол, складываясь пополам, как матерчатая кукла. Это, буквально, фигура «народа» — с Настькиной рубленой басовитой речью, с гротескной подневольной пластикой.

История все же существует, и да, именно так, травматично, прошлась по судьбе «народа», — но он же здесь и «великая княжна» с ее кровавой судьбой.

Мать Гулячкина, он сам и его сестра (Тамара Шемпель, Евгений Тележкин, Кристина Убелс) — семейство, как любое другое! Эксцентрическая комедия положений здесь накладывается на узнаваемую, подчеркнуто обыкновенную фактуру персонажей: достигается драматический иронизм сегодняшней версии старой пьесы. Театр не стремится, повторюсь, эксплуатировать самоигральность смешных реприз (Мейерхольду посчитали: зал хохотал 300 раз на спектакле — чтобы в финале замереть вместе с персонажами). Время от времени и на Литейном раздаются взрывы смеха, но в итоге зрителя подводят к мысли о печальной спирали, которую проделывает история. Подзаголовок «черная комедия» точен, если иметь в виду ее итог: тотальную растерянность сбитого с толку народа.

Декорация (художник-постановщик София Матвеева) красива: стеной болотного цвета она закрывает от зала глубину сцены. Все играется на первом плане. В финале шеренга персонажей выходит к зрителям не столько на поклоны, сколько, так сказать, на финальную очную ставку. Среди этой цепочки представитель «бывших» Олимп Валерианович Сметанич (Александр Безруков), может быть, вызывает особое сочувствие — очевидной неприкаянностью и тем, как он все же «держит спину» среди готовых перелицеваться сограждан.
Не так давно в этом театре сыграна была премьера «Лавра», постановка Бориса Павловича по книге Евгения Водолазкина. Вот уж где история становится и материей, и сюжетом всей вещи. «Мандат» — спектакль на совсем другом материале, но вновь театр предлагает активное осмысление прошедшего пути, на этот раз — исторической арки в без малого сто лет. Публика, похоже, узнает себя в этом спектакле.