26 февраля в Театре «На Литейном» спектаклем «Роман в письмах» открывается Камерная сцена. Главный режиссер театра Игорь Ларин рассказал VashDosug.ru о том, какие события ожидают зрителей в новом театральном пространстве.

— Давайте поговорим о вашей грядущей премьере. Вы не в первый раз берётесь за Пушкина. Почему вы снова и снова возвращаетесь к нему? Это неисчерпаемая тема для вас или Пушкин привлекает как автор?

— Наверно, это первая любовь, и я ей верен. Может, причиной всему — склад характера, но я люблю глубокую, изящную литературу, мне кажется, что в нашей жизни не хватает поэзии. А у Пушкина, как у любого большого поэта, проза тоже поэтическая. Поэтому я каждый год стараюсь что-то делать по Пушкину. Здесь я начал свою жизнь в качестве главного режиссёра с «Пиковой дамы». Было ощущение мистики от театра и труппы, мне захотелось начать именно с этого спектакля. Для камерной сцены мы тоже долго выбирали материал и решили, что лучше начать с Пушкина.

— Пушкиным вообще хорошо всё открывать.

— Наверно, да. Этот роман мне давно нравился именно тем, что это замечательная литература, и тут есть соблазн, как и всегда в прозе, перенести странный для Пушкина эпистолярный жанр — историю писем, в драматическую ткань и сделать живой спектакль.

— Кто автор инсценировки?

— Я сам делал инсценировку. Кроме того, сюда вошло много музыкальных номеров композитора Николая Морозова. Лейтмотив — романс «Душечка», очень много тем перекликаются: это и лирические фоновые звуки, и марши, и вальсы, и отдельные номера. Там есть, допустим, вариации «Инезильи», испанского романса, есть новый, переработанный вариант романса Глинки на слова Кукольника «Прощай, корабль, взмахнул крылом»… Музыкальный материал попадает в эту камерность, композитор это очень хорошо чувствует. Нам важно было найти событийный ряд, внутреннюю драматургию. Роман состоит из писем двух подруг: одна живёт в деревне, другая — в Петербурге. Лиза, бедная дворянка, полюбила богатого аристократа Владимира и убежала от несчастной любви из Петербурга. Все её друзья недоумевают: они уже приглашены на свадьбу, а она сбежала из-под венца…

— «Сбежавшая невеста»!

— Да, и она пишет письма: сначала придумывает, почему она не приедет. Потом друзья уговаривают её разными способами, в результате Владимир всё-таки приезжает к ней в деревню, там есть любовный сюжет — мелодраматический, страстный. Дальше идут письма этого Владимира другу: история как бы открывается с другой стороны. Результатом всего является то, что героиня вылечивается от несчастной любви. Это очень сочная любовная история, которая происходила с Пушкиным — естественно, он писал о себе. Это произведение было написано в 1829 году, его нашли в том портфельчике, где лежало «Путешествие Онегина». Пушкин приехал из ссылки, его отвергли родители Гончаровой: сказали, что он игрок и прогнали прочь. Он был подавлен и влюблён — мучительный период. Как и в «Путешествии Онегина», там есть такая скрытая боль. Канва — любовная история, а внутри — мысли о жизни, яркие, острые. Впервые роман был опубликован с большими пропусками в 1857 г. П. В. Анненковым в седьмом томе Собрания сочинений Пушкина под названием: «Отрывки из романа в письмах».. Оно считается незаконченным, было в черновиках, набело написаны только два первых письма. Но для меня это законченная история. Так же, как и «Театральный роман», в нём я тоже нашёл завершённость, хотя написана одна треть. Но в этих недоделках и росчерках есть законченность. Мысли о современном дворянстве, о народе, который не помнит своей истории, очень актуальны и злободневны, это очень острый текст. Он вложен в уста героев, но это мысли Пушкина в чистом виде, о жизни и современном обществе. Это очень живое произведение. В первый раз с «Романом в письмах» я познакомился на Пушкинском фестивале в 1992 году, куда Марина Солопченко и Мария Лаврова привезли этот спектакль, который педагог Валерий Галендеев сделал с ними как работу по сценической речи. Ещё тогда появился соблазн перевести это в драматургию и сделать на четверых.

— В спектакле играют молодые актёры. Как они отнеслись к вашему предложению? Разделили энтузиазм?

— Да, безусловно. Они меня знают, доверяют, понимают, что это моя тема, и я люблю малую сцену. На самом деле, очень мало театров, в которых нашли нужную интонацию для камерного пространства. В основном, актёры играют красками большой сцены, а это другой мир, воздух, звучание — всё другое. Это как кино и театр — разные планеты.

— Есть ли у вас планы, связанные с открытием малой сцены?

— Во-первых, очень много предложений от актёров, с уже готовыми работами. У Аси Ширшиной есть спектакль по Ахматовой, у Андрея Балашова есть моноспектакль. Помимо этого, есть мои моноспектакли, которые я тоже хотел бы играть. Георгий Васильев предлагает поставить «Штосс», по Лермонтову, наши штатные режиссёры предлагают свои спектакли. Поскольку поставить спектакль на малой сцене проще, он не требует огромного бюджета, это можно делать достаточно быстро, главное — найти время и желание. Ещё я очень хотел сделать спектакль по ранним фильмам Бергмана — про женщин, очень пронзительный сюжет. Идей много, и я думаю, что мы потихоньку будем их осуществлять.

— Камерная сцена это бывший репетиционный зал?

— Она использовалась по-разному. В 1995 году я работал тут режиссёром и играл спектакли в фойе и на малой сцене. Справа от главного входа, на шахте лифта было написано «Малая сцена», там шли спектакли, но это было неудобно — зрители заходили в парадную, поднимались через квартиры и шли по жилой лестнице. С этой сценой боролись: когда были очень громкие репетиции, жильцы сверху писали гневные письма. А сейчас мы не грохочем, ничего не жжём…

— Напомнило историю «ON-театра»… Вы никому не будете мешать?

— Отсюда нас, конечно, не выгонят. У нас в театре 5 сцен: большая, малая, камерная, на которой мы раньше играли все выпускные спектакли, фойе, в котором шло много спектаклей — «Великая Екатерина», «Любовь и смерть Зинаиды Райх» и ещё буфет — соблазнительное пространство для каких-нибудь «кабаретных» форм.

— Но сейчас всё начнётся с Александра Сергеевича...

— Это такая очистительная литература. Классика вообще приятна, а Пушкин — приятнее вдвойне, потому что он находится на острие, он впитал в себя весь прошлый, XVIII век и предвосхитил следующий. Любовь к Пушкину — на всю жизнь, без пафоса. К нему надо относиться как к современному автору, который существует сейчас. У него живая литература и поэтому она вечна и очень актуальна. Если сейчас выйти на площадь и рассказать тексты из «Романа в письмах», даже сейчас это может быть настолько крамольно! Поострее многого того, что сейчас существует в литературе. В этом смысле Пушкин живой и мы относимся к нему как к современнику.