Едва начинают определяться грани молодой режиссуры. Ждать от неё можно чего угодно. Но кто мог подумать, что при таком количестве соблазнов, при таком обилии всяческих фантазий вдруг в Петербурге возникнет трилогия по античной драматургии?

И если первая часть её, «Эдип-царь» (Театр на Литейном, постановка Андрея Прикотенко), дразнила и раздражала, как будто режиссер побаивался трагедии и на всякий случай безответственно пошутил «на её счёт», то две следующие части — «Эдип в Колоне» и «Антигона» — вполне серьёзный контакт с древней классикой.

Архаическая и варварская страна, погрязшая в войнах и конфликтах, в своей первобытной фактуре похожая на киноантичность Паоло Пазолини, в спектакле Прикотенко («Эдип в Колоне» и «Антигона» играются вместе) уже не игра в театр, а сам театр с его всегда неожиданным вторжением прямо в сегодня.

Персонажи спектакля не белый мрамор скульптур, а люди обычные и тем более современные, что они молоды, что они не озабочены имиджем, одеждой (то рваньё, то восточные шелка, то жёсткие каркасы вместо паллиумов: костюмы Стефании Граурогкайте).

Главным героем дилогии, в сущности трилогии, становится Креонт в исполнении Тараса Бибича. Его Креонт в первом «Эдипе» был всего лишь одним из ликов игрушечной, сатириконовской«Эллады. Продолжение вылилось в судьбу и драму властителя наших дней, которому трон достался случайно.

У Бибича очень трудная роль. Местами она как бы висит на нём, словно одежда, которая велика. Местами же он точно попадает в тон и характер то коварного, то жалкого, то всесильного, то бессильного царя. Его финальная реплика «я ништо» звучит совсем тихо, но проникновенно, с подлинной тоской и искренними слезами. Спектакль намечает для него центральное положение и незаурядный душевный строй, что, конечно, ново в любых интерпретациях мифа об Эдипе и его семье.

Ещё труднее режиссёру, увлечённому лидийскими песнопениями и другими, вполне уместными, украшениями в пластике и звуке, и в то же время разворачивающему на сцене сложное и глубокое зрелище. Он уравнивает в сценических долях Антигону (Мария Лобачёва) и Исмену (Ксения Раппопорт) и в то же время разделяет их как антиподов: первая — подросток-несмышлёныш, чувствительная как Эсфирь и задорная как Юдифь, вторая — по стану и головному убору прямо-таки Афина Паллада, только с дефектом Гефеста — хромотой; режиссёр думает о хоре в лице этакого Бояна с простенькой кифарой при себе (Джулиано ди Капуа); об Этеокле и Полинике (Николай Горбунов и Антон Васильев), от братских объятий переходящих тут же к поединку на смерть; о строфах и размерах: о самом слепце (Игорь Ботвин) и его несчастном клане, об общем смысле этого навязшего в зубах и всё же не потерявшего интереса детектива, приближённого к жанру хроники. Короче говоря, Прикотенко растёт.